Искитимец Виктор Матвеевич Павлов каждый год, накануне годовщины снятия блокады Ленинграда, проводит встречи со студентами и школьниками города. В 1941-1943 гг. он – пятилетним мальчиком – выживал в блокадном Ленинграде. И сейчас, в свои 85 лет, старается сделать всё возможное, чтобы молодёжь узнала о страшных годах и героизме людей от очевидца событий. 26 января встречи с Виктором Павловым состоялись для студентов медицинского колледжа и учеников школы №11 г. Искитима.

Родители Виктора Матвеевича Павлова - Эмилия Соломоновна и Матвей Сергеевич познакомились в Ленинграде, где мама жила у старшего брата – Якова Соломоновича Рапутова, а папа учился в военно-политической академии, куда был направлен как комсомолец-активист из города Ленинск-Кузнецкий Кемеровской области.
В 1936 году Матвей и Эмилия создали семью. Но в 1938 был расстрелян, как «враг народа», Яков Рапутов, поэтому его родные в течение 24 часов подверглись «административной высылке в Казахстан, несмотря на то, что Эмилия в это время уже ждала ребенка. Родился Виктор Матвеевич Павлов в 1938 году в городе Уральск, но записать этого в документы было нельзя, потому что Эмилия Соломоновна имела ограничения в правах, в том числе и при передвижении по населенным пунктам. Записали, что родился в п. Чилик Чингирлауского района – по месту высылки.

В 1939 году административную высылку отменили, но не разрешили жить на территории крупных городов. В 1940 году семья вернулась из Казахстана с разрешением проживать в 30 км от Ленинграда на Карельском перешейке. Поселились в поселке Олелло железнодорожной станции Райяйоки на животноводческой ферме «Сестрорецкая» Ленинградского совхоза «Красная Заря». Матвей устроился работать столяром, Эмилия кладовщиком. Здесь и прожили до начала войны.

-В 41-м году мое детство и кончилось, - грустно улыбается Виктор Матвеевич. - 22 июня в 11 часов утра фашистский самолет бомбил станцию Райяйоки, сбросил бомбы на нашу ферму. И для нашей семьи началась война.

Уже в ночь с 22 на 23 июня Матвей Сергеевич добровольцем уходил на фронт, его провожала жена с трехлетним сыном.

-Мне было три года, но я отчетливо запомнил эту ночь, когда по Выборгскому шоссе шла колонна тракторов, каждый из которых тащил гаубицу, - делится Виктор Матвеевич первыми детскими воспоминаниями.

По рассказам Эмилии Соломоновны, Матвей Павлов был политруком роты, поскольку человек грамотный, образованный. Военно-политическую академию он не окончил из-за высылки, но отучиться успел длительное время.
На ферме «Сестрорецкая» Эмилия Соломоновна с сыном оставалась до 26 августа 1941 года, в числе последних работников, чтобы принять участие в подготовке к эвакуации совхозного имущества. А 26 августа они были отправлены в Ленинград, поскольку враг вплотную подошел к границам города на Неве. В Ленинграде поселили на окраине в двухэтажном одноподъездном доме на улице Полевая Сабировская, 44. Рядом находилась центральная усадьба совхоза «Красная Заря», где Эмилия Соломоновна начала работать. 8 сентября 1941 года кольцо фашистских войск вокруг Ленинграда сомкнулось, и началась блокада.

Ленинградский фронт проходил в 2 км от центральной усадьбы, да еще и Комендантский аэродром находился совсем рядом от жилых домов. На этом аэродроме во время Великой Отечественной базировались полки истребительной авиации. Фашистские бомбежки велись регулярно – но при этом самолеты старались разбомбить сначала жилые дома в поселке, чтобы огонь пожаров освещал аэродром, и при свете было проще попасть по основным целям.

- Бомбили нас каждый день, и с самолетов, и артиллерия обстрел вела, - вспоминает Виктор Матвеевич. – Спасались мы в щелях – это траншея в земле, сверху накрытая бревнами. Надо сказать, что это самое безопасное убежище. Были бомбоубежища и в подвалах, но дома стояли в основном кирпичные, перекрытия между этажами деревянные – если бомба попала, то дом рушился, и люди оказывались под завалами. Как их оттуда доставать? Техники не было, только руки ослабевших от голода людей. И бывало так, что под завалами люди оставались навсегда.

В декабре 1941 года разбомбили Бадаевские склады, в которых хранился основной продуктовый запас города. И в Ленинграде начался массовый голод. Электроснабжения нет, отопление только печками-«буржуйками» (у кого они есть). Питание – по 150 грамм блокадного хлеба на день. Что такое блокадный хлеб. Это пищевая целлюлоза – 10%, жмых – 10%, обойная пыль – 2%, выбойки из мешков - 2%, хвоя – 1%, ржаная обойная мука – 75%. Хлебные карточки получала Эмилия Соломоновна, как работник совхоза. Совхозом «Красная Заря» в те годы руководил Капитон Андреевич Никитин.

- А зима 1941-42 гг. в Ленинграде выдалась небывало суровой. До минус 32 градусов при повышенной влажности! Люди от истощения падали и умирали на улицах. Замороженные тела лежали на улицах, потом их собирали для последующего захоронения в братских могилах, - рассказывает Виктор Матвеевич. - Есть хотелось постоянно, и еду мы доставали буквально из-под земли. К зиме 1941 года на совхозном поле картофель убрали, и земля замерзла и покрылась снегом. Мы ждали, когда землю взроет бомбами, и бежали на поле, чтобы в этих воронках выискивать мелкую, с ноготок, оставшуюся картошку. Сколько было радости у меня, когда я, наравне с другими ребятами, нес домой ЕДУ. Варили мы эту картошку в медном чайнике, вместо воды снег топили, а печку-буржуйку нам с мамой принесли девочки-зенитчицы – зенитное орудие стояло у нас во дворе дома.
Мама меня повсюду с собой брала – на работу (а вдруг наш дом разбомбят в ее отсутствие, и я погибну?), на дежурство в отряд самообороны. Тогда при каждом доме такие отряды были: жители по очереди выслеживали «фонарщиков» - диверсантов, которые ночью сигналами фонариков обозначали вражеским самолетам цели для бомбежки, а еще отряды дежурили на крыше, чтобы спасти дом от зажигательных снарядов. Фашисты с самолетов сбрасывали эти «зажигалки» на крыши, чтобы дом загорелся. Задача дежурного – металлическими щипцами захватить снаряд и бросить его в ящик с песком. Снаряд тяжелый, а жар от него, как от кузнечного горна. Дежурили женщины, подростки. Мама снаряд в песок сбросит, а я его детской лопаткой песком засыпаю. Четыре года мне было, пятый… Но я с такой гордостью рассказывал друзьям о своем подвиге! Страха не было. Ведь как проявляется страх – это полная парализация и тела, и мыслей. А у нас было концентрированное чувство опасности, которое подсказывало нам, что надо делать, как от бомбежки уберечься, где лучше спрятаться. И еще было огромное желание жить. Дети блокадного Ленинграда, как и все дети войны, это особая категория. Рано повзрослели, работали в совхозе, 11-13-летние встали к станкам на ленинградских заводах, чтобы делать снаряды. Не хватало роста, и мальчишки подставляли к станкам ящики для снарядов. «Красный Выборжец», Завод им. Кирова (бывший Путиловский) – на этих и им подобных серьезных заводах по выпуску и ремонту вооружения наравне со взрослыми работали подростки. А девочки, вместе с женщинами из отрядов самообороны, ходили в рейды по домам, разыскивали живых малышей. Часто их, уже еле пищащих, находили у окоченевших трупов матерей. Собирали в каком-нибудь помещении, которое старались обогреть печкой-буржуйкой, девочки постарше присматривали за найденышами, и, когда появилась возможность, передавали их для эвакуации. За проявленный героизм сотни юных ленинградцев были награждены орденами, 15 000 подростков-ленинградцев были награждены медалью «За оборону Ленинграда».

Папа был ранен на Ленинградском фронте, мама каким-то образом узнала, в каком госпитале он лежит, и два-три раза мы успели папу навестить. Мне, малышу, он запомнился огромным серым пятном в больничном халате, которое спускается к нам по лестнице. А однажды пришли – нет госпиталя, разбомбили. И папы нашего тоже нет…

С ноября 1941 года по льду Ладожского озера была проложена «Дорога жизни» - 30 километров трассы, не имеющей аналогов в мире. Дорогу обстреливали, во льду образовывались промоины, тонули машины и гибли люди – но все были рады хотя бы такой возможности доставить в город продовольствие и вывезти обессилевших людей, в первую очередь детей.

-Одного меня мама не отпускала категорически, хотя уже началась эвакуация детей, - вспоминает Виктор Матвеевич. – Она говорила всем, кто предлагал вывезти меня из Ленинграда: «Где я его после войны буду искать?! В Сибири, в Ташкенте? Где?» И я оставался с мамой до последнего. Однажды утром мама не смогла встать с нашей железной кровати и отправила меня к Капитону Андреевичу, предупредить, что на работу не выйдет. Директор совхоза вернулся в наш дом вместе со мной и принес полведра свежей лошадиной крови – в хозяйстве убило осколком снаряда последнюю рабочую лошадь. Вот этой кровью мы с мамой и спаслись.

Историческая справка: Утром 18 января 1943 года советским войскам удалось прорвать блокадное кольцо. Части двух фронтов – Ленинградского и Волховского – соединились. В этот же день было очищено от врага все южное побережье Ладожского озера. 18 января Государственный Комитет Обороны принял решение о строительстве железной дороги южнее Ладожского озера. Всего за 19 суток была проложена железнодорожная ветка протяженностью 33 км. Уже 7 февраля в Ленинград прибыл первый поезд. В город усилилась подача электроэнергии, появилась вода, были увеличены нормы выдачи хлеба и других продуктов. 27 января 1944 года — День полного снятия блокады.

- Весной 1943 года вставать мама уже не могла, ее вынесли на носилках, погрузили на сани, потом мы с ней на барже оправились по «дороге жизни» через Ладожское озеро, - продолжает рассказ Виктор Матвеевич. - Весь путь мама лежала, но крепко держала меня за руку. На станции Кобона формировались составы для отправки эвакуированных в Среднюю Азию и Сибирь, и мама попросила, чтобы нас отправили в Ленинск-Кузнецкий, к родителям папы – Сергею Ивановичу и Екатерине Андреевне.
Слезами радости встретила нас бабушка: «Милюшенька! Витюшенька!» Обнялись мы в доме, стоим. Мама была вынуждена сказать: «А Матвея больше нет». И слезы стали другими – горькими. Рыдают женщины, только вдруг слышим сквозь их рыдания – песня с улицы, да громкая. А по улице с песней папа идет, живой! Так мы с ним и встретились. Оказывается, всего за день до бомбежки всех тяжелораненых вывезли в госпиталь на Урал, там он и долечивался. На фронт его с инвалидностью больше не взяли, папа устроился на работу – стропильщиком в шахту, и каждый вечер с громкой песней с топором на плече шел по улице, возвращаясь домой. Позднее в Ленинск-Кузнецком Матвей Сергеевич Павлов был вторым секретарем горкома партии.

В шахтерском городе Виктор Павлов окончил школу восьмилетку, потом горный техникум. В шахту пришел работать рано – 16-летним юношей, в 1954 году, еще во время прохождения производственной практики. Был навалоотбойщиком, газомерщиком, горным мастером. В 1958 году ушел в армию. Служил автомехаником в городе Энгельс под Саратовом до 1961 года, обслуживал самолеты дальней бомбардировочной авиации. После демобилизации приехал в Новосибирск, к двоюродному брату, и устроился работать тоже в авиацию - на завод им. Чкалова. Был активным комсомольцем, членом райкома комсомола Дзержинского района Новосибирска, начальником штаба по охране общественного порядка. Много лет занимался парусным спортом. В 1970 году квартирный вопрос заставил переехать в Искитим. С выходом на пенсию занялся общественной работой – в Совете ветеранов города возглавил объединение блокадников. Изначально в объединении было 23 жителя блокадного Ленинграда, а сегодня осталось двое – кроме Виктора Матвеевича Павлова, еще Валентина Федоровна Барсукова. Виктор Матвеевич, как и много лет назад, продолжает ходить по школам, встречается со студентами.
- Это мой долг – рассказывать правду о страшном и героическом военном времени. Долг перед теми ленинградцами, которые всё сделали для Победы, но сами до неё не дожили, - считает Виктор Матвеевич.

Евгения Свитова
фото автора и из архива В.М. Павлова